Запоследние 10лет вульгарность непросто стала частью моды, нополноправно вошла вее основной корпус. Теперь изнего нетолько неисключено то, что раньше назвалибы вульгарным, само этоопределение больше неиспользуется какпротивоположное модному.
kommersant.ru
В прокат выходит «Великая» — крайне тенденциозный байопик легендарной военной корреспондентки Ли Миллер.
19 ноября 1849 года был отменен смертный приговор Федору Достоевскому и другим участникам кружка петрашевцев. Cами подсудимые узнали об этом только через месяц: 22 декабря их переодели в предсмертные рубахи, вывели на Семеновский плац и завязали глаза, солдатам приказали прицелиться, но вместо команды «пли» зачитали помилование.
В российский прокат вышел «Еретик» Скотта Бека и Брайана Вудса, спродюсированный студией А24 амбициозный хоррор на тему веры и религии, обещавший стать новой классикой, но при ближайшем рассмотрении оказавшийся скорее курьезом.
100 лет назад, в ноябре 1924-го, в издательстве Самуэля Фишера вышел роман Томаса Манна «Волшебная гора». Книга, задуманная еще до Первой мировой как сатирический очерк из жизни медиков, оказалась одним из самых масштабных «романов идей»: рассказывая частную историю, помещенную в замкнутое пространство, она размечает карту европейской мысли и, возможно, создает модель всего мироустройства. Юрий Сапрыкин пытается осмотреть роман с разных сторон.
На фестивале «Послание к человеку» прошла премьера нового фильма Алексея Ханютина «Вечно живой» — исследование современного состояния монументальной ленинианы. Ханютин выбрал несколько памятников Ленину из тысяч, установленных по всей России, и снял то, что происходит вокруг них: в Улан-Удэ это место для свадебных фотографий, в Волгограде мимо него проходит крестный ход, в Кургане рядом с Лениным принимают парад в День победы, а в Астрахани — празднуют День воссоединения России с Крымом.
Повторение, редупликация, бесконечное воспроизведение одного и того же — Юрий Сапрыкин рассказывает, как все это стало лицом русского рока.
Стив Маккуин, как и обожаемый им Хамфри Богарт или Джон Уэйн, с трудом запоминал имена своих героев, небезосновательно полагая, что и зритель не придает этим условностям никакого значения, желая видеть на экране только его одного, занятого одним и тем же — то есть собой.