Десять лет назад, на момент выхода своего дебютного альбома «Lycanthropy», рыжий лондонский красавец Патрик Вульф казался практически музыкантом будущего.
В его искусно инструментованной музыке слышалось влияние и прошлого, и настоящего; его песни, казалось, пришли из эпохи пасторального британского фолка начала семидесятых, но были при этом неимоверно современными; он, в конце концов, был достаточно странным, чтобы очаровать тех, кто считает обычную поп-музыку низкой, и достаточно мелодичным для того, чтобы понравиться тем, кто любой акт высокодумства в искусстве считает за бесчеловечность. Казалось, что вот вам, пожалуйте — новая звезда, пусть не арен, но концертных залов, пусть не хит-парадов, но всяческих премий и списков лучшего за год. Все эти ожидания, мягко говоря, не оправдались: с каждым из пяти своих следующих за «Lycanthropy» альбомов Вульф все дальше уходил от прошлого в настоящее, от странности — к попыткам понравиться всем и стал в итоге чуть ли не пародией на самого себя образца начала нулевых…. kommersant.ru
2013-12-6 07:00